Виды имущества, могущие быть предметом мошенничества

Таким образом, я прихожу к заключению, что выманивание обманом церковного имущества без наличности условий разбоя, грабежа или кражи не составляет святотатства по русскому праву и может быть преследуемо только как обыкновенное мошенничество. Этот взгляд русского права находит себе подтверждение в самой природе святотатства как особого преступления,

В самом деле, выделение его из группы общих нарушений чужого имущества вызвано тем, что святотатство вместе с причинением имущественного ущерба церкви как имущественной единице оскорбляет религиозное чувство верующих, нарушая святость тех помещений, которые предназначены для служения божеству и поставлены под особой религиозной охраной. Это существенное условие святотатства. Но мошенничество не обладает им; здесь виновный не издевается над священным местом, а разве над теми лицами, которым поручена охрана церковного имущества. Вот почему и иноземные уложения, напр., французское и бельгийское, не находят нужным видеть в церковном характере имущества квалифицирующее обстоятельство мошенничества.

Теперь мы должны перейти к вопросу: ограничивается ли предмет мошенничества нарушением права собственности во всех его частях, или он может быть признан и при нарушении некоторых частей его — владения, пользования и распоряжения в отдельности?

С первого взгляда вопрос этот кажется не имеющим никакого основания, так как заглавие раздела XII Улож. редактировано так: «о преступлениях и проступках против собственности частных лиц»; против постановки его можно заметить также, что самовольное пользование чужим имуществом законодатель ставит особняком от кражи и мошенничества (ст. 145 — 150 Уст. о Нак. и др.). Но эти возражения не убедительны.

а) Понятие собственности состоит из совокупности нескольких отдельных понятий и устранение одного из них, напр., владения, еще не устраняет понятия собственности вообще. Так собственность по закону, хотя бы в форме nudum jus, может иметь места даже при отсутствии у лица многих частей ее, каково, напр., долговое имущество.

б) Результат преступного владения или пользования чужим имуществом, как справедливо заметил г. Неклюдов, II, 694, в большинстве случаев заключается в обращении в свою собственность чужого движимого имущества, что равносильно похищению его. Так, напр., выманивание арендного договора на землю за мнимый эквивалент с одной стороны представляет собою нарушение права пользования землею, с другой — нарушение права собственности на принадлежащий хозяину доход с его земли.

в) Не подлежит, конечно, сомнению, что нашему праву не известна кража пользования или владения отдельно от нарушения права собственности на вещь; точно также пользование или владение вещью само по себе не может быть предметом мошенничества, если вследствие его в собственность к виновному не переходит определенное имущество, составлявшее часть или прямой результат того, которым он пользовался или владел и теряемое хозяином этого имущества. Поэтому-то пользование чужим имуществом отошло из кражи и мошенничества к самостоятельной рубрике преступлений. Но если результат пользования, владения или осуществления других прав в чужой вещи одинаков с присвоением вещи, т. е. если прямым последствием пользования или владения является переход к виновному чужого движимого имущества в собственность, то очевидно нет никаких основании выделять из похищений чужого имущества противозаконное приобретение такого пользования или владения. Конечно, далеко не всегда будет в наличности этот результат; во многих случаях пользование или владение чужим имуществом, особенно движимым, состоит в употреблении этого имущества для своих потребностей без разрушения его и без приобретения этим в собственность каких либо отдельных движимых ценностей. Напр., пользование чужим пальто, книгой и пр. не дает виновному ничего больше как более или менее продолжительное употребление этого пальто и книги для своих надобностей. Но отрицать его совершенно невозможно, и притом он имеет место не только при пользовании имуществом недвижимым (приобретение обманом арендного права на землю), но и при пользовании имуществом движимым. Представьте себе, напр., что А. выманил у Б. обманом банковый 5000 руб. билет для получения по нему процентов в течении одного года; в результате своего обмана А. получает в собственность годичные проценты с 5000 р., т. е. 250 р., хотя самый билет выманен им не в собственность, а только во временное пользование. Здесь, очевидно, есть все условия мошенничества на сумму до 300 р. Тот же взгляд проводится нашим законодательством; всякое пользование, в результате которого к рукам виновного прилипает собственность в чужом движимом имуществе и которое приобретено именно для похищения движимого имущества, оно рассматривает как похищение. Отсюда выделен только один случай — самовольное, но не в виде кражи, срывание яблок и других плодов, собирание грибов, ягод и тому подобное; но это выделение, ограниченное требованием, чтоб действие виновного было «не в виде кражи», распространяется только на такие движимые соединенные естественным путем с землею предметы, которые, благодаря своему множеству, в отдельности не известны и потому не имеют цены даже для хозяина вещи. См. Неклюдов, II, 595.