История развития категории «добросовестность» в отечественном праве

Категория «добросовестность» появилась еще в ранних памятниках права («Русская правда», «Псковская судная грамота» и др.). Исходя из анализа положений источников, ссылка на добросовестность позволяла защититься от обвинения в краже и снизить размер ответственности перед собственником, что было обусловлено низким уровнем развития имущественного оборота.

В дальнейшем упоминание о категории «добросовестность» встречается в нормах Свода законов Российской империи, в частности с добросовестностью связывалось толкование сделки (ст.ст. 1538, 1539), урегулировано добросовестное владение.

При этом русское гражданское право не требовало извинительного заблуждения (ошибки) для признания добросовестности субъекта. По справедливому замечанию Т.Ю. Дроздовой такое положение нельзя признать приемлемым, поскольку добросовестный владелец, чье незнание возникло в результате его небрежности, вправе был оставить за собой плоды, не отвечал за утрату вещи, и поэтому, возникали убытки законного владельца, вины которого в этом не было. Отсюда следует, что недобросовестными владельцами являются лица действительно «знающие», совершенно не сомневающиеся в незаконности своего владения.

Согласно ст. 609 Свода законов, собственник может истребовать имущество как у недобросовестного, так и у добросовестного приобретателя, однако положение добросовестных и недобросовестных приобретателей было различно в части определения размера вознаграждения за неправомерное владение. Например, недобросовестный владелец обязан был оплатить судебные издержки законного владельца. На недобросовестных владельцев денежных капиталов предусматривалась ответственность в виде процентов за пользование чужими денежными средствами (6%), неустойка (3%) в соответствии со ст. 641 Свода законов.

По российскому законодательству данного периода для приобретения права собственности по давности владения добросовестность не требовалась.

В советский период получают закрепление положения об осуществлении прав в соответствии с их социально-хозяйственным назначением (Гражданский кодекс РСФСР 1922), осуществление прав и исполнение обязанностей с одновременным соблюдением законов, уважением правил общежития и моральных принципов общества (Гражданский кодекс РСФСР 1964), обязанность при осуществлении прав уважать моральные принципы и правила деловой этики (Основы гражданского законодательства союза ССР и союзных республик 1991). С.Н. Братусь, О.А. Красавчиков, Н.А. Амирова, М.М. Колесникова анализируя данные положения, пришли к выводу о существовании принципа добросовестности в советский период. В.И. Емельянов обратил внимание на декларативность данных положений, поскольку практическое применение норм, согласно которым любое аморальное поведение является противоправным невозможно.

Говорить о существовании принципа добросовестности в советский период нет оснований, поскольку ни в одной из статей Гражданского кодекса РСФСР 1922, Гражданского кодекса РСФСР 1964, Основ гражданского законодательства союза ССР и союзных республик 1991 не упоминалось о таком принципе. Вышеизложенные положения не сводимы к добросовестности и не исчерпываются ею.

Категория «добросовестность» в советском праве учитывается при виндицировании, о чём говорят ст. 98 Гражданского кодекса РСФСР, ст.ст. 152, 155 Гражданского кодекса РСФСР 1964. Надо отметить, что виндикация не была полностью урегулирована, оставались пробелы в праве, например, в отношении улучшений, произведенных незаконным владельцем.

Некоторые авторы пишут о презумпции добросовестности в советском праве. Так, Б.Б. Черепахин обратил внимание на примечание к ст. 98 ГК РСФСР 1922 «приобретатель имущества, снабженного знаком залога, предполагается недобросовестным» из чего сделал вывод о закрепленности презумпции добросовестности.

В.А. Ойгензихт, анализируя ст. 152 Гражданского кодекса РСФСР 1964, сделал вывод о закрепленности презумпции неопровержения добросовестности приобретателя как предположение того, что условие, данное в гипотезе нормы (если приобретатель не знал и не должен был знать) не будет опровергнуто. В случае неопровержения добросовестности собственник лишается права на истребование имущества.

По справедливому замечанию Л. В. Щенниковой: «в советский период гражданское законодательство хотя и развивалось, но не было достаточно объективным. Развитию важнейших гражданско-правовых институтов мешала политическая установка, а именно господство государственной собственности, государственного планирования, многочисленные ограничения права собственности, отсутствие свободы договора». Отсюда, по мнению Л.В. Щеннниковой, отсутствие требования добросовестности в регулировании гражданско-правовых отношений.

Такая избранная законодателем позиция нашла поддержку и в юридической науке того периода. Так, В. П. Грибанов считал, что понятия «добрая совесть» и «добрые нравы» являются «каучуковыми» правилами, которые позволяют значительно расширять рамки свободного судейского усмотрения и тем самым выйти за рамки законности.